Не скрою, что для всех нас и, кажется, даже для редакторов конкурирующих журналов новость о том, что вы теперь не являетесь главным редактором журнала L’Officiel, стала чем-то возмущающим и даже пугающим. Наверное, каждый про себя подумал: а стоит ли дальше работать в этой индустрии, тратить на нее столько времени и сил, если после 12 лет ударной работы все может вот так закончиться и перейти в руки жены или любовницы руководства издательского дома или человека, не обладающего достаточным опытом? Расскажите про ваш путь, как и с чего начиналась ваша профессиональная деятельность? Что привело вас в моду?

В детстве, как многие дети журналистов, я играла с диктофонами. С 16 лет бегала с микрофоном уже вполне осознанно - готовилась к поступлению на журфак, собирала публикации для творческого конкурса. Тогда, вначале, я напряженно думала: что же станет моей темой? Наставники говорили мне: просто делай то, что тебе интересно, и твоя специализация родится сама собой. Что может привлекать девочку, вчерашнего подростка? Какие темы? Ну конечно, мода, красота и любовь. Я делала радиопередачи для своих ровесниц, и нам было очень интересно вместе - моим слушателям и мне. Рейтинги всегда были очень высокими. Из-за этого меня и пригласили создавать журнал для девочек-подростков. Сделав продукт - от названия и концепции до дизайн-макета и контента, - я впервые столкнулась с жизненной несправедливостью. Издатель, который требовал, чтобы я перенесла свою трудовую книжку с радио в журнал, в итоге не положил эту книжку к себе - из-за того, что в тот момент, когда я решилась, уволилась с радио и принесла ему эту самую трудовую книжку, я была беременна, о чем честно и предупредила издателя. Он испугался, что я могу на три года сесть в декрет. Мне же, активной девушке, это и в голову не приходило. Прелестный журнал для девочек-подростков, тираж которого за первые полгода существования сделал 300%-ный скачок, попал в руки любовницы помощника издателя. Чтобы вскорости тихонько исчезнуть с лотков. А я поплакала, поправила макияж и побежала дальше. На восьмом месяце беременности я стояла на сцене и вела пресс-конференцию по запуску на русском рынке журнала Harper’s Bazaar. Гостья мероприятия Шэрон Стоун уделила мне повышенное внимание - в то время она только мечтала о ребенке...
На шестой день после родов я уже стояла возле микрофона на радио «Европа Плюс». Стояла, потому что сидеть после операции было нельзя. Мой сын появился на свет в конце мая, а в июне я возглавила работу с прессой на самом громком модельном конкурсе в мире - Elite Model Look.
Поверьте, ничто так не способствует похуданию, как ответственность за крупный международный проект. Одновременно с работой пресс-атташе я была действующим журналистом и неутомимо писала во все средства массовой информации, которые нуждались в статьях про моду. Очень гордилась своей авторской рубрикой в Cosmopolitan и статьями в Elle, стала одним из самых молодых авторов за всю историю «Известий». В общем, у меня был достаточно богатый медийный опыт к тому моменту, когда в моей жизни появился L’Officiel.

Это именно то, что мы хотели услышать про ваш опыт до того, как вы встали у руля целого журнала. Когда вы почувствовали, что ваша популярность благодаря телепрограмме на центральном российском канале растет, что вы становитесь не просто главным редактором, а социально значимым человеком? Вы понимали, что такая популярность будет еще больше раздражать некоторых людей? Были ли вы к этому морально готовы?
Слава Зайцев всегда говорит о том, что если про тебя сплетничают - значит, ты жив и кому-то мешаешь. Если ты хочешь сделать в жизни что-то серьезное, важное и заметное, нужно понимать, что у твоего дела непременно найдутся как сторонники, так и противники. Я постоянно получала всякие телевизионные предложения и неизменно отказывалась от них, хотя мое руководство в издательстве мечтало о телепроекте. Но когда мне предложили участие в передаче «Модный приговор», я не раздумывала, несмотря на то, что это первый в моей жизни проект, который разработала не я сама. Я считала и продолжаю считать, что Первый канал запустил абсолютно гениальный формат, очень нужный в наше время и в нашей стране. И очень серьезно отношусь к своей задаче в этой передаче. Поскольку мне безоговорочно доверяет зрительская аудитория, я считаю, что должна в отведенное мне передачей время дать максимально полезные для них сведения - без унизительных обсуждений физических достоинств человека или особенностей его личного вкуса. Меня воспринимают очень доброжелательно.

Eсли бы в свое время вас кто-то протолкнул, купил бы вам хорошее место, как это часто бывает, вам было бы легче в карьере, жизни? Или вы не жалеете о трудностях, через которые вам пришлось пройти?
Это не трудности, это необходимые условия роста. Все должно быть вовремя: как подготовлена почва, так и будет прорастать семя. Шанс, этот сияющий шарик, который Бог кидает тебе, ты можешь увидеть, только если ты готов его поймать. Даже те люди, которые получают власть и деньги по наследству, с детства готовятся к своей миссии. Обратите внимание на то, как раньше воспитывали будущих государей. Если почитать воспоминания о воспитании детей в семье последнего русского царя, то можно увидеть массу того, что не вписывается в стереотипные представления о царской жизни. Скажем, у самой знаменитой из дочерей Николая, Анастасии, даже собственной спальни не было - она делила комнату со старшей сестрой. Анастасия спала на жесткой солдатской кровати. Для того чтобы принять ванну, девочки носили воду сами, не прибегая к помощи слуг. Утренняя ванна была холодной, вечерняя - чуть теплой. Дозволенная роскошь - капля духов на вечернюю ванну. Как-то не очень сопоставимо со сказками о принцессах, правда? Или задумайтесь, почему русские аристократки, бежавшие из России в Париж, открывали именно дома моды и мастерские, специализировавшиеся на роскошной вышивке и белошвейном деле? Потому что были великолепно обучены этим ремеслам - это входило в программу обучения девушек из хороших семейств в России. И все они могли искусно рукодельничать. А какие сложные задачи стояли перед мальчиками! Но ведь когда детям, у которых было все и даже больше, предписывались спартанские условия, физическая работа, ежедневное кропотливое обучение массе предметов, никто и предположить не мог, что случится революция. Их с младых ногтей готовили к тому, чтобы руководить государством, и они с честью выносили все сложности подготовки к своей будущей роли. Мне повезло очень рано это понять, и я всегда с благодарностью принимала любую необходимость преодоления. Меня всегда удивляет, например, как это студент может позволить себе не работать. В дополнение к своему красному диплому на факультете журналистики МГУ я получила в течение пяти университетских лет серьезный производственный опыт в газетах, на радио, на телевидении, в пиаре. В день я обегала пять адресов. Я всегда совмещала несколько проектов и только радовалась тому, что есть что совмещать. Казалось, нельзя работать больше. Когда я пришла в журнал, выяснилось, что можно. Помню, кстати, тогда мой издатель очень ревниво относился к моей программе на радио, и мне пришлось расстаться с микрофоном, который я просто обожала. Но я очень благодарна своему бывшему издателю за неоценимый опыт. Он всегда ставил меня в максимально сложные условия и давал минимальные бюджеты. И я всегда принимала этот вызов, поскольку было интересно - за большие деньги сделать хороший продукт для профессионала не так уж и трудно, а вот ты попробуй за маленькие сделать нечто конкурентоспособное. Многие считают, что мне это неплохо удавалось. Я и сегодня воспринимаю происходящее именно так - с благодарностью. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее.

Многие работающие женщины с головой уходят в любимое дело и, как это часто случается, в ущерб личной жизни, иногда и здоровью. Как найти правильный баланс?
Cамая большая ошибка, которую совершают все женщины, с увлечением отдающие себя любимому делу, - это отдача без остатка. Кажется, что тратить время на себя - преступление. Это, кстати, и мужчин тоже касается. Чем раньше человек осознает подвох в этой истории, тем лучше для него. Сейчас в Америке полюбили так называемых «тренеров жизни»: эти люди получают деньги, убедительно рассказывая то, что в свое время было принято бесплатно слушать от старших родственников в семье. Но преимущество «тренеров жизни» заключается в том, что они находятся вне твоей ситуации, могут в отличие от твоей любящей бабушки видеть тебя со стороны. И еще ты прислушиваешься к их советам, потому что ты им немало платишь. Поэтому простейшие истины, которые они проповедуют, и вправду становятся эффективным орудием в борьбе за счастливую и успешную жизнь. Главная и, я считаю, очень правильная база их программ заключается в том, что они предлагают принять как данность следующий факт. Ваша жизнь состоит из четырех равных, я подчеркиваю, равных частей: карьера, семья, вы сами - ваше моральное и физическое здоровье, внешняя и внутренняя красота - и наконец ваша социальная сеть - друзья, увлечения. Ваш успех и ваше счастливое самоощущение достигаются только за счет серьезной работы над решением задачи каждой из этих частей. А также за счет поддержания баланса равноправия всех этих частей в вашей жизни. Понимаете, как просто: не будешь делать маникюр, хорошо выглядеть, излучать душевное спокойствие, пострадают семья, карьера, социальная сеть... И так далее по кругу. Любая женщина, мечтающая добиться карьерных высот, должна в ежедневник как важнейшие дела вписывать соревнования по карате у ребенка, поход с мужем на рынок за свежими овощами или светский выход в компании лучшей подруги. Я обязательно буду практиковать эту доктрину в своей новой жизни.

ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ ИНТЕРВЬЮ ЧИТАЙТЕ В ПЕЧАТНОЙ ВЕРСИИ ЖУРНАЛА ОК!

Эвелина, хотелось бы узнать от Вас, как всё начиналось и как произошло, что Вы стали самым уважаемым человеком в русском fashion медиа.

В 16 лет я начала работать журналистом в детской редакции Всесоюзного тогда ещё радио, на радиостанции "Смена". Это был первый канал Всесоюзного радио, вещание, которое было включено в квартплату и по утрам будило нас "Пионерской зорькой". В начале 10 класса я начала готовиться к двум поступлениям. В планах был институт иностранных языков и журфак МГУ. Причём, институт иностранных языков, потому что мне хотелось туда: я всегда любила английский, мне нравились все гуманитарные предметы. А журфак просто потому, что я знала эту работу: моя мама, моя мачеха и мой отчим работали на радиостанции "Юность". Для того, чтобы как следует подготовиться к поступлению, я сделала ряд публикаций во всяких СМИ. Будучи весьма активной школьницей, я бегала по разным мероприятиям, по каким-то встречам, концертам, диспутам. Знакомилась там с разными людьми. Я была общительной девочкой и, в общем, до сегодняшнего дня ей остаюсь (смеётся). Результатами моих походов становились заметки в самых разных столичных газетах. Кроме того, я решила, что ни в коем случае нельзя манкировать возможностями и знакомствами, которые предоставляют родители, взяла у своей мачехи телефон заместителя главного редактора радиостанции "Смена" Надежды Евгеньевны Бредис. Но, собственно, на этом родственная помощь на моём пути и закончилась. Надежда Евгеньевна достаточно спокойно сказала мне, что я могу придти, на меня могут посмотреть. На меня посмотрели, мне выдали диктофон, и я стала заниматься созданием маленьких сюжетов, которые впоследствии ложились в программы других журналистов. На радиостанции "Смена" существовала так называемая детская редакция, поскольку это были передачи для детей и подростков, им требовались детские голоса и детский взгляд на те проблемы, которые освещались. Поэтому я попала прямо по адресу: я могла делать очень квалифицированные вещи, ведь учитывая то, что моими слушателями были мои ровесники, для меня не составляло большой проблемы сделать так, чтобы эфиры были интересными для них. В связи с тем, что я предлагала достаточно интересные какие-то заходы, нетривиальные для этой радиостанции, на меня стали складывать больше.

- Появились первые деньги?

Пока была внештатным автором, я умудрялась зарабатывать даже больше моей мамы. ...Но когда люди видят, что лошадь выросла, они её грузят. В итоге, в 17 лет я была уже в штате радиостанции "Смена" на ставке референта (это первоначальная штатная позиция), но с объёмом вещания обозревателя. При этом я уже училась в университете на дневном отделении...

- На журфаке?

Да, на журфаке. Просто получилось так, что в инязе сменился состав приёмной комиссии. Английская грамматика имеет несколько направлений в преподавании. И поскольку в составе приёмной комиссии были люди, которые не относились к той школе, к которой принадлежали мои педагоги (а там ведь своя иерархия, свои группировки), мне порекомендовали "не злить гусей", а просто поступать на следующий год, когда комиссия опять обновится и когда появится шанс сдать эти экзамены. Сейчас, конечно, смешно об этом говорить, но тогда это казалось важным. Но всё-таки я решила посмотреть, как проходят вступительные экзамены, и сделала пробный шаг. А журфак был буквально под носом. Ведь я прекрасно знала, что это такое, я занималась этим.

Так или иначе, к необходимости поступать на журфак я оказалась очень готовой. Все печатные публикации у меня были в порядке, единственное, чем я "добила" свой пакет, так это радио. Просто я подумала, что эту сторону моего фантастического таланта тоже необходимо продемонстрировать (смеётся).

- Никогда не жалели о том, что всё-таки в МГУ пошли?

Да вы что! Это же лучшее место для обучения журналистике! С ним может поспорить разве что Колумбийский университет. Так что мне грех жаловаться, у меня великолепное образование. Единственное, о чём жалею, это о том, что не воспользовалась возможностью выучить дополнительный иностранный язык. У меня просто времени на это не было. А всё остальное я получила в полном объёме, даже несмотря на то, что являлась туда с серединки на половинку и то только на профильные предметы. При этом - что очень приятно - на журфаке всегда обращают внимание на студента-действующего автора. Когда ты действительно работаешь, с тобой там носятся как курица с яйцом. Я не знаю, как сейчас, но тогда это было именно так. И если я пропускала какие-то не очень важные занятия, никто даже вопросов не задавал. Главное-реферат сдай, контрольную работу напиши и на экзамене появись. Я работала, и люди не могли этого не заметить: у меня эфиров было выше крыши, и публикации каждую неделю выходили. В общем, сама не заметив, я втянулась именно в радио и стала там работать. За два года работы в штате я сделала феерическую карьеру, совершенно невозможную, казалось бы, на советском радио, поднявшись от референта до обозревателя. Следующая должность была зав.отдела, потом зам.главного редактора, потом - главный. Я вела передачу "Ровесники", была такая культовая передача, шла в четыре часа. Я была её автором, и автором всех её сюжетов. И у меня был очень большой объём вещания: не менее четырёх часовых передач, не менее трёх получасовых, не менее четырёх пятнадцатиминуток в месяц. Это значит, что "Пионерскую зорьку" в моём исполнении вы могли слышать неоднократно, если родились в то время. Люди на улице узнавали меня по голосу. Правда, до сих пор жалею, что не пришла на торжественное вручение дипломов: у меня был эфир, и мне в голову не пришло спросить, могут ли меня заменить. Так что мне Засурский ручку не целовал.

- Но Вам этого не особо хотелось, или же снова можно сослаться на исключительную занятость?

Нет, мне конечно, хотелось, чтобы меня публично похвалили за мой красный диплом. Но система советского радиовещания накрепко вбивает тебе в голову гвоздь. Этот гвоздь называется самодисциплина: невозможно подвести, невозможно опоздать на эфир... Я застала те времена, когда уже появилась определённая свобода, эфир уже был прямой, но система оформления этого эфира ещё полностью соответствовала цензурной советской системе. Все сценарные планы, все плёнки ты сдавал и оформлял так, как это было принято в советские времена.

- Такое ощущение, что уже тогда, в столь юном возрасте, Вы были достаточно компетентны .

А ты не мог быть неквалифицированным человеком, например, ты не мог неправильно ставить ударения: вот нравится тебе или не нравится, но ты обязан говорить "подрОстковый", а не "подросткОвый", потому что "подрОстковый" правильно, согласно словарю ударений для работников телевидения и радиовещания 1961 года издания. Ты говоришь "фОльга", а не "фольгА", ты говоришь "декольтирОванный", потому что только так правильно и не иначе.

И это очень дисциплинирует. Поскольку у меня грамотность врождённая, произношение правильное, голос поставленный и подходящий для молодёжного радиовещания, то нет ничего удивительного, что так всё обернулось. При этом у меня воловья работоспособность. В моём случае дисциплинарная сетка легла на благодатную почву. И, реально, я страшно счастлива, что такой малолеткой начала работать, потому что попала в руки советских специалистов.

- Советских специалистов? Как будто это особый вид...

И ещё какой! Это племя сверхлюдей. Сегодня есть только отголоски всего этого. Так что если вы вдруг умудрились попасть в средства массовой информации "под крыло" человека, который работал в советское время на серьёзной позиции, учитесь у него всему. Засовывайте себе в подкорку дисциплинарные графики, потому что в случае, если вы этого не умеете, вас нет.

- С учителями всё достаточно ясно, но вот интересна непосредственно Ваша практика.

Через некоторое время система советского радиовещания начала рушиться, и деньги, которые раньше казались крутыми, таковыми казаться перестали. Зато начали открываться различные коммерческие радиостанции. В то время мой рабочий день строился следующим образом: с утра я приходила на занятия в университет, после чего отправлялась на радиостанцию "Смена" и делала там свою работу, монтировала или чистила плёнку. У нас не было компьютеров, мы работали на плёнке, на 38-й скорости. С большими бобинными магнитофонами. Чистила плёнку я всегда сама. В принципе, эту работу можно было делать и через операторов, но они не всегда чистили так, как я считала идеальным. Я так не любила. Я любила полностью сделать свою передачу сама. Другими словами, помимо творческих и организационных обязанностей, у меня ещё были обязанности, связанные с технологией, которые я сама себе придумала. И я их выполняла и считала для себя очень серьёзной школой. В конечном итоге я стала отличным оператором, таким, что могла убрать слово из текста даже на музыкальной подложке, не переписывая эфир. Сейчас это ненужная квалификация- никто не режет и не клеит пленку, все работают на компьютере. Но если я сяду делать это за компьютер, то равных мне просто не будет, потому что ухо развито настолько... Так что ничто не прошло даром: в течение 10 лет любая радиореклама журнала L?Officiel писалась и контролировалась мной. И всегда была очень действенной. Ведь мне всегда было ясно, что именно нужно электронным медиа. И тогда, когда это понадобилось мне, я стала одной из самых востребованных "говорящих голов" на радио и телевидении.

- Вот здесь можно поподробнее? Что значит "всегда было ясно"?

Я очень монтажно говорю. Я всегда знаю, что нужно моим коллегам в телевизоре или на радио. Я знаю, как надо говорить, чтобы программа понравилась их руководству. Меня любят приглашать именно по этому поводу. Я абсолютно не проблемный гость: меня не нужно релаксировать перед прямым эфиром, мне не нужно наливать коньяк, я всегда буду в макияже, в причёске и одета так, как необходимо, чтобы быть правильно воспринятой в данной студии. И я всегда говорю именно то, что от меня хотят услышать. И даже больше. Я всегда могу поддержать слабый момент, сильный - отиллюстрировать. Глядя на этот процесс монтажно, я могу сделать то, что не всегда могут другие гости эфира. Так что ничто и никогда не бывает бесполезным. Самая рутинная работа, самая чёрная, неинтересная и даже раздражающая (та же расшифровка, например), всегда должна делаться молодым журналистом самостоятельно. Всегда. Для качества финального продукта очень важно проделывать все опции самому. А не отправлять, например, расшифровку в секретариат. На определённом этапе, тогда, когда твой уровень профессионализма стабилизировался, можно, а на начальном - ни в коем случае! Всё надо делать самому. Журналистика - это очень рукодельная история. Со временем на радио у меня появились собственные проекты. Так, я придумала и стала вести первую в стране программу для девочекподростков с совершенно отвратительным названием "Спящая красавица", навязанным мне постсоветским руководством. Но делать нечего, когда тебе дают 45 минут в еженедельном эфире и когда у тебя рейтинг, исчисляющийся мешками писем, первый на "тарелке", про название уже не споришь. Кроме того, я вела эфиры в близлежащей радиостанции "Авторадио". Под псевдонимом, потому что на основной работе это запрещалось.

И узнавали, но сделать ничего не могли, потому что меня не сдавали на "Авторадио", говорили, что это их ведущий, у которого действительно голос потрясающе похож на Хромченко: им нужен был хороший ведущий, мне были необходимы деньги. Кроме того, я была постоянным обозревателем моды на радио "Европа Плюс", туда я отправлялась по расписанию сразу с радиостанции "Смена". Свои обзоры писала в метро, потому что от станции "Улица 1905 года" до "ВДНХ" одна пересадка и два длинных перегона - можно роман написать. Минут за двадцать до начала программы я приходила уже полностью подготовленная, садилась и говорила в прямом эфире. Просто на "Европе Плюс", узнав, что у меня хорошая эфирная подготовка, решили сэкономить на мне студию записи. Поэтому три раза в неделю я таскалась туда на свои три минуты. После чего я отправлялась на троллейбусе на Дмитровское шоссе, в редакцию журнала, который практически сама и основала.

И он существует по сей день. Люди, у которых было издание для пионервожатых под названием "Карусель" решили переформатировать его в журнал для девочек-подростков, потому что на тот момент в страну начали прибывать всякие зарубежные средства массовой информации для данной аудитории, а в России не было такого СМИ. Вот они и решили стать первыми. Я пришла к Вячеславу Зайцеву за разрешением назвать журнал так, как зовут его внучку и как называются его духи. Он разрешил и мы запустили проект под шикарным названием "Маруся".

- О, мы помним этот журнал! Отличный.

Но через некоторое время мой партнёр оказался прохвостом. Он не вписал моё имя в учредительские документы, тем самым обманув меня. В общем, мне было 20 лет и я ему доверяла, а он был комсомольским работником. Так моя интеллектуальная собственность бесплатно досталась ему. В итоге, мы расстались совсем нехорошо. Я ушла и оставила ему журнал. Я видела это издание по прошествии лет, там до сих пор мой рубрикатор остался. Помимо работы в "Марусе", где всё практически было сделано моими руками, начиная с обложки и заканчивая даже обтравкой фотоиллюстраций, я начала заниматься пиаром. Агентство, в котором я этим занималось, на тот момент называлась "Интермедиа" и принадлежало моему мужу. Вечером я пиарила всякие fashion-мероприятия, типа Еlite modеl look или Недели высокой моды в Москве. А ночью, приходя домой, начинала внештатную деятельность для всех, кто был готов публиковать статьи про моду, потому что мне надо было зарабатывать деньги на следующую поездку в Париж, на очередной показ. Конечно, никто и никогда из постсоветских изданий такую поездку оплачивать бы не стал. Но я знала, что если хочу писать о моде, я должна быть в Париже. И я была там.

- Вы сразу заводили там нужные знакомства или просто делали обзоры с показов?

Знаете, когда едешь в такую поездку за свой счёт, ситуация меняется в корне: ты прекрасно понимаешь, что необходимо набрать столько материала, чтобы обеспечить им огромное количество средств массовой информации. Тебе же надо "отбить" свои затраты! Естественно, как только заканчивался показ, я пулей неслась в back-stage и оказывалась рядом с дизайнером первая, даже раньше "целовальщиков", которые поздравляют дизайнера с успешным показом. Не говоря о том, что я была первая в череде интервьюеров. Какая там Мари-Кристина Марек, какая Эльза Кленч! О чём мы говорим?! Я была самая первая. Пока обозреватель "Интернэйшнл Геральд Трибьюн" подходила к дизайнеру, я уже брала у него интервью, ясно же было: зазеваешься, окажешься в хвосте, дизайнер устанет, малышке интервью не даст, а потом малышка ещё и на следующий показ опоздает! Ну уж нет.

- Эвелина, Вы вдохновляете!

А это не сложно, если ты этого действительно хочешь. Когда тебе действительно надо, ты всё получишь. И я получала. Это стало трудней, когда я уже стала главным редактором журнала, потому что меня стали узнавать в лицо, и всё приходилось делать по правилам. А вот когда я была маленьким независимым корреспондентом, я могла делать так, как считала нужным. И я делала. И поэтому у меня была огромная линейка интервью для всех радиостанций, на которых я работала. Потом эти интервью в более полном объёме шли в расшифровку и выходили в куче средств массовой информации. Когда всё это публиковалось, я собирала урожай гонораров, и у меня как раз подходило время новой Недели, новой аккредитации. Я опять могла ехать в Париж. По тем временам я зарабатывала совершенно дикие деньги на исключительно журналистском труде. Моя первая публикация в "Известиях" вышла, когда мне был 21 год. В советское время это казалось в принципе невозможным. Но самое удивительное что я там опубликовала: это было интервью с Клаудией Шиффер, которая тогда приехала в Питер. Если правильно распределить своё время, можно преуспеть, даже когда ты очень молод.

- Вас кто-то поддерживал в тот момент?

Мой муж. Тогда мы с ним организовали собственное пиарагентство. У него в то время возникли проблемы с партнёрами, и я сказала: "Да плюнь ты на них! Давай организуем новое агентство. Под новым логотипом". И мы организовали "Артефакт". Ещё до прихода в L"Officiel я организовала и провела более 70 конференций под его логотипом. Например, с Шэрон Стоун, с Гвинет Пэлтроу, с Валентино Горовани, с Эмануэлем Унгаро... Я подготовила пресс-конференцию Эмануэлю Унгаро, но провести не смогла: в этот день я рожала сына. На пейджер моему мужу, который вёл эту прессконференцию, пришло сообщение, и журналисты стали перешёптываться, мол, я это сделала и сейчас приеду. Примерно так и произошло: через пять дней я уже стояла у микрофона на радио "Европа Плюс".

Вы же сами сказали, что важно уметь распределять своё время, неужели нельзя было отложить конференцию и эфиры на время родов?

На самом деле это было смешно. Мне неправильно диагностировали время родов. Сказали, что я всё это в середине апреля сделаю, а не получилось. Получилось в конце, как раз перед майскими праздниками. Я заранее подготовила записные эфиры на радио "Европа Плюс". Они-то кончаются уже, а я ещё в больнице. И вот бегу я к телефонному аппарату, около него тётеньки пузатые стоят, нечёсаные какие-то, в тапках... А я себе сшила фантастический совершенно дизайнерский халат у Тани Романюк, и вот вся такая роскошная, при макияже даже, расталкиваю всех, пробираюсь к телефону и дозваниваюсь на "Европу Плюс". Меня соединяют с Аксютой, на тот момент программным директором этой радиостанции, и я ему ору: "Юра! Связь может прерваться - другой не будет! Я не успеваю родить! Пришли мне в больницу человека с аппаратурой, я ему наговорю. Ещё эфира четыре". Он мне: "А ты где?"-"В роддоме"-"Что ты там делаешь?"-"Рожаю"- "Вот и рожай!" Так у меня впервые в жизни возникли майские праздники. Раньше у меня не было ни майских праздников, ни Нового года. Вся жизнь планировалась между дедлайнами.

- И что ни разу дедлайн не срывали?

Нет. Никогда. Да я умру! Я своим тельцем мост проложу между двумя берегами, и пусть по мне пройдут. Я пережила два путча на работе. Причём, с первым тоже связана забавная история: с утра по радио раздавалась классическая музыка. Мы поняли, что дело нечисто. Но я пошла на работу, потому что у меня был монтаж. Придя туда, я увидела танк: его попа была на улице, а дуло занимало весь вестибюль. И на пропускной стоял не привычный охранник, а солдат. Показываю пропуск, говорю: "Мне на работу. У меня монтажный день". А он: "Ты чего, не видишь? У нас штурм через два часа". "Так я через два часа всё уже сделаю и уйду". В общем, он меня пропустил со словами: "Все вы здесь чокнутые какие-то". Мне ж никто не позвонил из моего руководства, не отменил моё студийное время, а мне и в голову не пришло, что это опасно, что я могу пострадать и что нужно пропустить рабочий день... Я отмонтировала свою передачу и минут за 15 до начала штурма ушла. При этом я не знала, пойдёт ли эта программа в эфир, но знала, что свои обязанности выполнить должна. И не из-за того, что мне платят за это деньги. Совершенно из-за другого! Это эфир, это святое. Какой же я буду штатный работник радио, если сорву эфир? Моя задача была пробраться туда любым способом, да хоть через окно! И я бы пробралась, если б меня не пустили. А второй штурм в моей жизни произошёл как раз тогда, когда я пришла в Останкино делать свои три минуты про моду. Я прохожу через задний вход, потому что передний уже оккупирован, а вахтёр мне говорит: "Они вот-вот уже начинают. Там, говорят, уже бомба". Нет, думаю, я быстро. Поднимаюсь в студию, там сидит Жени Шаден, вещает. Спрашиваю: "Сигнал-то идёт?" А он даже не знает! Человек работает и не знает, слышат ли его люди. Просто делает свою работу, ведь опять никто не позвонил, никто не отменил эфир. И я тоже сажусь в эфир, и, не зная, слышит меня кто-нибудь или нет, вещаю свои три минуты о моде. И ухожу, и действительно слышу, что идёт стрельба, вижу огонь...

- Неужели работа для Вас была настолько на первом месте?

Да. Всегда.

- А как же семья?

Семья это, конечно, тоже важно. Но я всё же считаю, что в жизни самое важное именно то, что мы делаем. Я не воспринимаю семью как работу. Семья - это релакс, это родное.

Такое впечатление, что у Вас не 24 часа в сутках, а все 48.

Да, так и есть. Я же говорю, надо просто правильно распределять своё время.

И неужели у Вас никогда не было желания сказать: "Всё. Не хочу, не буду, устала"?Неужели ни разу не хотелось уехать куда-нибудь на месяц и о работе вообще не думать?

Ну, во-первых, на месяц уехать ни один нормальный руководитель СМИ себе позволить не может. А во-вторых, я всегда беру с собой лэптоп.

- Усталости, похоже, не знаете?

Нет. Я не понимаю, как можно работать по-другому.

- Но бывают же, наверное, какие-то не очень приятные моменты в работе...

Да сколько угодно!

- И как Вы их переносите?

С трудом, как любой нормальный человек. Просто действительно трудно представить, как можно на протяжении многих лет работать без выходных, без праздников... и не устать. Ну, в последние 10 лет у меня всё же есть и Новый год, и майские праздники, и перерыв между дедлайнами (смеётся). Конечно, все мы куда-нибудь уезжаем. Знаете, было время, когда я тоже думала, что больше работать просто невозможно, но когда пришла в журнал L"Officiel, поняла, что и это не предел. Так что никогда не говори никогда. Теперь же, когда в моём активе уже 9 лет работы главным редактором L"Officiel, я поняла, что можно при этом быть ведущей дневной телевизионной программы, нисколько не умаляя своих непосредственных обязанностей: я по-прежнему читаю и подписываю каждую полосу, утверждаю каждую картинку и разрабатываю каждую фотосессию. Спасибо изобретателям I-phone.

- А за эти 9 лет Вы не пресытились модой?

Нет! Когда ты определился в своей специализации, всё, ты отрезал канат. Через некоторое время каждый нормальный журналист должен понять, что же ему более интересно освещать в этой жизни, он должен выбрать свою дорогу. Невозможно писать обо всём! Ты должен становиться специалистом. Тот, кто пишет о бизнесе, должен знать больше, чем те, кто этот бизнес делает. Специализируясь на какой-то области, ни о чём другом ты даже думать не хочешь. Тебя интересует только это, потому что ты-часть этой сферы. А потому тебе это не надоедает. Вот и мне нравится моя работа. Средства массовой информации-это вообще такая удивительная штука! Она же без дна, её можно улучшать постоянно. Предела совершенству нет, потому что время не стоит на месте. Наша задача найти себя как можно скорее, чтобы никому не травмировать мозг. В том числе и себе.

Но ведь может случиться так, что человек только со временем осознаёт, что то, чем он всё это время занимался, не его.

Этого практически не бывает: если тебе не нравится твоё дело, ты много и не достигаешь. В этом состоит секрет больших достижений. Бывает по-другому: ты понимаешь, что не тому учишься. И не редкость, когда человек получает одно образование, а находит себя совершенно в другом. Это свидетельствует лишь о том, что ты рано начал, и впоследствии, даже по достижении каких-то успехов, тебе придётся получить дополнительное образование. Здесь самое главное - прислушиваться к себе, ты должен получать кайф от того, чем занимаешься. Я помню это детское удивление: я получаю удовольствие, а мне за это платят деньги. В нашем деле деньги всегда стоят на втором месте. Если на собеседовании человек сразу задаёт первый вопрос: "А сколько вы мне заплатите?" - Я отвечу: "Да нисколько. До свидания".

- Но ведь для многих деньги очень важны.

Несомненно. Я тоже работаю за деньги, меня тоже всегда это интересовало. Здесь вопрос в том, как ты оборачиваешь это желание зарабатывать деньги. Для моей работы это было вовсе не главное. Я до сих пор делаю массу работы, не спрашивая, какой гонорар за это получу. Таким примером в моей детской жизни была работа в журнале "Огонёк" и в газете "Известия". Я зарабатывала деньги на радио, а писала для практики, потому что понимала, что радиожурналист испытывает сложности с переформатированием "живого" текста: нас этому не учили. В какой-то момент я поняла, что должна решить эту проблему сама. Что должна писать в печатные СМИ. Я училась писать диалоги по книжке "Карлсон, который живёт на крыше". В тот момент мне было 17 лет. И я научилась. Я терпеть не могу писать (как и многие журналисты), но если надо, делаю это великолепно. Чему-то мы должны научиться по ходу для того, чтобы в будущем сделать себе имя, чтобы заработать кредит доверия. И деньги здесь нельзя ставить во главу угла.

Эвелина, Вы часто говорите, что Вашей целью всегда было изменить образ России в глазах других стран к лучшему. За 9 лет Вам это удалось?

А то! Мне всегда удаётся то, за что я берусь. Вот, например, журнал Time недавно сделал обзор новых рынков luxury. И эти новые рынки представляют Китай, Индия и Россия. Большая статья, восемь полос. Китай представляет дистрибьютор люксовых брендов, Индию представляет главный редактор индийского Vogue. Россию представляю я.

Наши авторы очень талантливые люди. Главная особеннось наших штатных сотрудников- ответственность. Порой забавно слышать, как человек изо всех сил открещивается от престижной командировки: "Эвелина, да не могу я ехать на эту "белую вечеринку" в Канны! У меня дедлайн, у меня в офисе работы полно". А ведь для кого-то это dream-job. Кроме того, у нас много нетривиальных внештатных авторов от Ингеборги Дапкунайте до Степана Михалкова. Виталий Вульф у нас долгое время вёл рубрику "Легенда", теперь рубрикантом стала его любимая ученица Серафима Чеботарь. У нас пишут люди совершенно разных профессий: от профессиональных писателей, типа госпожи Робски, до профессиональных математиков типа Вари Ремчуковой- девушки, которая очень хорошо разбирается в джинсах и является наследницей крупного издательского дома. У нас очень сильные авторы. Сати Спивакова, например, сделала в своё время большое эксклюзивное интервью с Бернаром Арно. И это было его единственное очень личное появление в мировой прессе. В мировой! Я не говорю о русской: она, понятно, отдыхает. И мне жаль, что наш журнал не выходит хотя бы на английском языке. Я мечтаю, чтобы мир увидел, какой сильный журнал родился в России. Мы же не перепечатываем всё то, что делают наши французские партнёры. Мы создаём свой отдельный продукт.

- А почему Вы не хотите делать такой же журнал только под русским брендом?

Для этого нужны очень серьёзные инвестиции, пока никто на них не соглашается.

- Но Вы были бы готовы уйти в собственный проект?

А почему нельзя делать это одновременно, даже под вывеской одного издательского дома? Если правильно распределиться... Но на самом деле я не ищу приключений на свою голову, потому что средства массовой информации-это прежде всего серьёзная работа и большой бизнес. Зачастую людям, приходящим устраиваться на работу в "глянец", искренне кажется, что мы здесь начинаем утро с шампанским и чёрной икрой. Это совсем не так! Причём не только у нас, но и во всех средствах массовой информации. Другое дело, что у нас жёстче, потому что, скажем, в упомянутом вами Vogue, например, работает 40 человек в штате, а у нас-22. Но, так или иначе, людям, которые приходят "пожить красивой жизнью" в журнал моды, приходится открыть глаза на правду. И они, на самом деле, пачками "отлипают". Остаются только самые стойкие. Мне вообще кажется, что один из самых значимых пробелов в современном журналистском образовании-нехватка "реала", практики. Люди не всегда понимают, чем они на самом деле занимаются в жизни. Больше всего меня возмущает, когда девушки получают образование на государственные деньги, а потом выходят замуж и сидят дома.

Зачем, спрашивается, ты всё это делала? Зачем занимала чужое место? Зачем тебе диплом журналиста при кормлении ребёнка? Я считаю, что людей нужно заставлять отрабатывать те деньги, которое вложило в них государство.

А Вам не кажется, что это слишком цинично? Ведь бывает же так, что сегодня кажется, что тебе нужна карьера, а завтра встречаешь кого-то и ни о чём, кроме семейного счастья, думать не хочется. Неужели у Вас не было ни одного дня, когда бы Вы задумались: "А нужна ли мне карьера?"

А у меня и карьера, и семейное счастье полное. Я никогда не понимала, зачем лично стоять у плиты и собственноручно варить кашу своему ребёнку? Это с огромным удовольствием делает бабушка, которая на пенсии, и у которой масса времени и, главное, желания кашу варить.

- Но ведь это же тоже может приносить удовольствие!

Не спорю, но только зачем ты училась в университете, занимала чьё-то место, чтобы получив диплом, всю жизнь варить кашу, не возвращаясь в профессию, которой училась 5 лет?! Вот из-за таких в мои студенческие годы девочек не принимали на международку-мол, уедут, замуж выйдут, дома сядут и плакало дорогое образование.

Зачем раздувать количество поступивших студентов, если в лучшем случае только треть из них пойдёт работать в медиа?

Пусть студентов будет меньше, пусть они будут задавать противные вопросы, пусть будут пропускать лекции, но пусть работают. С самого первого курса. Журналистика- это рабочая профессия! Я всегда с недоверием относилась на журфаке к ботаничкам, которые, прилежно отсидев все-все лекции на первом ряду, остаток дня проводили в библиотеке, а потом шли домой-смотреть программу "Время" и спать. Они не писали статьи, не делали передачи-им, видите ли, было некогда, нагрузка была большая на журфаке. Да, это сложное время, но когда тебе двадцать, ты можешь совершенно спокойно не спать две ночи. На то она и молодость, чтобы терпеть определённые лишения. Зато потом ты можешь преуспеть.

- А у Вас во время учёбы на что-нибудь, помимо работы, времени хватало? Студенческая жизнь была?

Да, но минимальная. Для меня не стояло вопроса: сходить на вечеринку или отсидеть в ночном эфире. Я всегда выбирала эфир.

- Возможно ли выработать в себе такую любовь к работе, можно ли её развить? Или это закладывается с детства?

Я не Макаренко, я журналист, но я знаю, как вытащить из человека, который ко мне пришёл и хочет работать рядом со мной, который хочет быть на моём месте, всё лучшее и, может быть, даже то, о чём он даже не подозревает. Это я умею делать великолепно.

- А какие качества Вы развиваете в людях?

Единственное, что я развиваю, это перфекционизм. Ведь если человек талантлив, он уже здесь. В противном случае-извините.

- Эвелина, каковы Ваши дальнейшие планы? Десять лет, а что дальше? Двадцать?

Почему бы и нет? Это ведь феноменальный продукт, с которым можно развиваться в разных направлениях. И ведь не только в России, но и в мире. Между прочим, мы явились первым лицензионным продуктом для этой группы: более 80 лет L"Officiel говорил только на французском языке. Потом пришли русские и сказали: "А давайте мы будем выпускать". И французы решились на этот достаточно смелый эксперимент. И не прогадали, потому что буквально уже через полтора года к ним стали поступать комплименты в наш адрес. Уже через три года они начали очень бурную лицензионную политику. И на сегодняшний день это один из самых растущих издательских домов в мире: у нас уже 12 журналов, они растут как грибы. Мы подали пример. Для сравнения: Vogue в России 13-й, а L"Officiel-2-й после парижского издания. Конечно, когда идёшь сразу за "материнским" изданием, на тебя смотрят с большим пристрастием. Мы были первыми, а первых всегда бьют больше.

- Были ли у Вас в жизни ситуации, когда Вы почти сломались, но что-то помогло устоять?

Знаете, когда живёшь в ситуации жёсткой конкуренции-а в нашем мире конкуренция очень жёсткая!-у тебя каждый день такой. И твоя работа-это ты сам. Но я твёрдо уверена, что нет ничего такого, чего не мог бы сделать человек. А я - человек, и значит, могу сделать всё. Главное, правильно поставить задачу и верно рассчитать свои силы. И количество денег здесь не играет роли.

- Правда ли, что в своём журнале Вы писали статьи под четырьмя разными псевдонимами?

Да. И делала это для того, чтобы не платить журналисту своего уровня. Лучше я на эти деньги сделаю дорогую фотосессию. Что я и делала. Ведь когда ты делаешь проект, под которым подписываешься, не надо совать своё имя везде и с песней. Это создаёт странное впечатление: кажется, что главный редактор-выскочка. Поэтому своё имя я писала лишь там, где требовалось моё личное присутствие, например, в интервью с Джоном Гальяно или с Карлом Лагерфельдом: я брала интервью сама, меня знают в лицо, и если подпись стоит не моя - это как минимум странно. Всё остальное я легко могу подписать псевдонимом. Мне лично лавры не нужны. Лавры нужны журналу.

- То есть свою порцию личной славы Вы уже заработали?

Вопрос славы для меня, как это ни странно, напрямую связан с деньгами: слава нужна, чтобы зарабатывать. Иначе зачем? Ну, ещё помогать, решать какие-то проблемы. А просто петь в микрофон в свете софитов... Слава ради славы? Этого я никогда не понимала.