Во многих странах сложилось мнение, что когда человек становится вдовцом или вдовой, он как бы выпадает из общества. К нему изменяется отношение. На него накладываются некие запреты. В силу патриархата, это касается, конечно же, больше женщин. В Индии, например, вдовы были обязаны совершать обряд сати, то есть, самосожжения на могиле мужа.

Либо вдова оставалась всеми презираема наравне с кастой неприкасаемых. Она не имела право не только второй раз выйти замуж, но и применять косметику, носить украшения, одежду каких-либо цветов, кроме белого. С ней не мог никто общаться, и жить она должна была только подаяниями милостыни. Даже заговоривший с ней случайный прохожий считался оскверненным.

Кроме того, нельзя было пользоваться вещами вдовы, ее обходили, как прокаженную. В некоторых племенах вдов брили наголо. Во многих странах остаться вдовой считалось большим божьим наказанием. Почему же таким особенным и суровым было отношение ко вдовам? Кстати, в некоторых странах оно сохраняется и поныне. А дело все в том, что люди издавна заметили, что очень часто вдова приносит несчастье. Обычно ее второй муж также умирал. Там, где она жила, болели люди и рано уходили из жизни. Поэтому вдовам приписали печать рока и несчастий. Но на все есть причины.

Чем же опасно вдовство? Для того, чтобы это понять, следует сказать, что вдовы и вдовцы бывают разными. Они могут быть светлыми по энергетике и темными - т.е., злобными, гневливыми. Так вот, именно последние и являются так называемыми черными вдовами, т.е., роковыми женщинами, пережившими несколько мужчин подряд. Со стороны может показаться, что они методично пожирают попавшихся к ним в сети обольщения мужчин.

В основном, таких вдов всегда боялись. И именно таких вдов большинство. Ведь люди темного эгрегора или энергетические вампиры всегда живут дольше, чем их жертвы - доноры. Они просто подпитываются энергией своих жертв. Их считали исчадием ада. Поэтому и возникли те суровые обычаи по отношению к вдовам. Люди интуитивно чувствовали, что именно на вдовах лежит вина за смерть мужа. То же самое можно сказать и о некоторых мужчинах вдовцах. Их называют "синяя борода". Это те, кто загубил не одну жену, пожирая энергии женщин - одну за другой. Таких вдовцов тоже очень сильно боялись. Но существует и другой тип вдов и вдовцов.

Это люди светлого эгрегора. Их значительно меньше, чем темных вдов и вдовцов, так как значительно реже умирают их темные супруги - раньше, чем светлые. Что при этом происходит с оставшимся в живых светлым человеком? При жизни черного супруга этот светлый партнер постоянно обесточивался, его вампирили. Но вот антидуша этого черного супруга за какие-то заслуги перед дьяволом получает как бы повышение по статусу. Но чтобы оно произошло, ей необходимо скинуть физическую оболочку (тело), и темный супруг уходит из жизни.

Физическая оболочка сбрасывается и остается энергетическая сущность - та самая антидуша. Но, и находясь не в физическом теле, она нуждается для своего существования в постоянном вампиризме. Она намертво присасывается к своей бывшей жертве, у которой начинается интенсивный отток энергии через половые органы к этой сущности. Причем эта программа вампиризма включается за полгода до смерти темного супруга.

Светлая, так сказать, половинка до конца своих дней обречена отдавать свою энергию и кормить ненасытную сущность. Именно поэтому очень часто после похорон темного супруга (или супруги) светлый человек быстро старится, как бы сгорает и быстро уходит следом. Очень часто - от онкологии.

Люди, конечно, могут говорить, по невежеству, что, мол, не выдержал разлуки. Такая, мол, сильная любовь. Но дело еще вот в чем. Ведь когда подобный вдовец (светлый) решает создать новую семью, прожорливая сущность покойника начинает питаться энергиями и новой избранницы, а не только его самого. Это выглядит, как вампиризм вдовца. А вдовец при этом выполняет лишь роль шланга, по которому вся энергия утекает к сущности. И новая избранница тоже начинает болеть. Ее преследуют неудачи и несчастья.

Опять же, это было подмечено людьми. Но вся вина за подобные несчастья и болезни, по невежеству,сваливались на самого вдовца или вдову, а не на сущность покойника. Существует и еще один тип вдов. Но их процент почти ничтожен. Это те светлые люди, которые были в браке со светлыми партнерами.

Разумеется, во время ухода мужа или жены они тоже теряют много энергии (особенно, если были венчаны). Но затем вдова или вдовец не будут вампирить своего нового избранника (или избранницу). Потому что связь прервется, хотя обряд венчания делает эту связь непрерываемой. Венчанный человек также не будет вампирить нового избранника. Но вот энергии у него останется ровно половина от нормы. Причем на его энергетической матрице останется информация о смерти. Поэтому обряд венчания резко сокращает жизнь вдовы или вдовца, а именно, ровно на половину оставшегося ему срока.

Но вампирящих вдов и вдовцов, как мы уже сказали, ничтожно мало. Поэтому люди в общей массе их практически не замечали и относились к ним также, как к тем, кто приносил несчастье и неудачу. Существуют также союзы, когда оба супруга относятся к темному эгрегору. При этом оставшаяся вдова или вдовец не теряют энергию. Они - сами вампиры. И могут преспокойно поедать попавшихся им на пути светлых людей или новых избранников. Они легко становятся черными вдовами и теми, кого называют "синей бородой".

Энергетический вампиризм, безусловно, создали темные силы и сам дьявол. Поэтому то, что происходит со вдовами или вдовцами, является тоже его рук делом. Люди черного эгрегора, все эти черные вдовы и "синие бороды", а также энергетические сущности умерших черных покойников - дети дьявола. Их задача - пожирать энергию и губить светлые души. Им нужна энергия страданий и поэтому им только наруку, что по их вине страдают и светлые люди, ставшие вдовцами и вдовами. Причем страдают вдвойне - и от вампиризма сущности, и от плохого отношения к ним в обществе.

Темные силы, по сути, заставляют без всякой свободы выбора овдовевших светлых людей вампирить и приносить несчастья. Это, разумеется, является настоящим беспределом. И лишь совсем недавно, в ходе нашего Перехода, Высшие Силы узнали об этой проблеме. Они пытаются отсоединить светлых вдовцов и вдов от сущностей покойных супругов, чтобы остановить жесточайший вампиризм.

Валерия Кольцова и Любовь Колосюк.

#журнал#подкова#вдова#вампир

НА ГЛАВНУЮ ГАЗЕТА РАДУГА

Общение - это невероятно простая, но в то же время невероятно сложная вещь. Все дело в том, что если вы хотите нормально общаться с людьми, вам стоит понимать, кем они являются, что для них важно, что может быть приятно, а что - обидно. Особенно это касается людей, которые перенесли какую-нибудь серьезную потерю, пережили несчастье и сейчас пытаются с этим справиться. В данном случае речь идет о женщинах, которые потеряли своих мужей. Как с ними говорить? Какие темы поднимать, а какие нет? Какая фраза может их обидеть? В данной статье собраны самые популярные фразы, которые слышат вдовы - и которые бы они хотели никогда в жизни не слышать. Вас самих может задеть данная информация, вы можете занять оборонительную позицию, так как, возможно, вы сами говорили нечто подобное. Но цель этой статьи - не уличить вас в чем-то, а помочь наладить общение с важным для вас человеком.

«Я знаю, что ты чувствуешь»

Нет, не знаете. Это не попытка преуменьшить боль расставания с любимым человеком, но все же потеря супруга - это совсем другой случай, это нельзя сравнивать. Можно просидеть часы, пытаясь подобрать слова, которыми можно было бы описать боль такой потери - и не придумать ничего. Если вы пытаетесь посочувствовать через ваш опыт потери близкого родственника или собаки, либо даже развода с супругом - знайте, это все не то.

«Ты должна быть сильной для детей»

Спасибо, Капитан Очевидность. Вдова в курсе того, что у нее есть дети, и того, что именно им нужно. Каждый день она просыпается вместе с ними, одевает их, кормит и улыбается, прежде чем отправить их в школы. Она не лежит целыми днями в кровати и не плачет перед ними, хотя очень часто ей хочется сделать именно это. Их потребности всегда стоят на первом месте, и так было даже до смерти мужа. И его смерть ничего магическим образом не изменила. И если вы видите вдову в упадочном настроении, когда она плачет или подавлена, то это именно из-за того, что она не делает этого перед своими детьми.

«Все происходит неслучайно»

Давайте предположим, что это правда. Можно даже предположить, что это каким-то образом имеет хоть какой-то смысл. Но на данный момент для вдовы это не имеет абсолютно никакого смысла. Ее только злит и печалит то, что вы предполагаете, что вся та боль и весь ужас, в котором она живет с момента смерти мужа, происходит в соответствии с каким-то тщательно проработанным планом.

«Будь благодарна за время, которое вы провели вместе»

Вдова очень благодарна за время, которое они провели вместе. Но напоминание ей об этом заставляет ее только думать о том, что сейчас она проводит свое время без мужа.

«Он в лучшем месте»

То есть вы говорите, что когда он был живой, здоровый, смотрел, как растут его дети, и был со своей любящей женой, он был в худшем месте?

«Бог дает нам только то, с чем мы можем справиться»

Действительно? Именно поэтому вдова не может уснуть ночью без снотворного с момента смерти мужа? Именно поэтому она все время посещает психолога и принимает успокоительное? Именно поэтому, несмотря на все свои попытки, она чувствует, что не справляется с тем, что случилось после смерти мужа? Непонятно, почему Бог видит мир иначе, чем сама вдова.

«Выше нос. В мире есть люди, которым хуже, чем тебе»

Спасибо за то, что принижаете страдания человека. Это невероятно помогает.

«Время двигаться дальше»

Интересный факт касательно горя заключается в том, что у него нет срока годности. Вы понимаете, что можете прожить несколько дней, чувствуя себя абсолютно нормально, а потом горе возвращается из ниоткуда и абсолютно внезапно, и вы снова оказываетесь там, откуда начинали. Горе не уйдет, просто человек может научиться жить с ним. Вы не можете двинуться дальше, чтобы оставить горе позади, - оно всегда будет с вами.

«Ты еще молода, найдешь себе другого мужчину»

Да, ведь первое, о чем вдова может подумать - это свидания с новым мужчиной. Она не развелась со своим мужем, она планировала провести с ним всю свою жизнь, и сейчас ее лишили этой возможности. Тот факт, что она может пойти и найти себе другого мужчину, находится на самом дне списка ее приоритетов.

«Это долгий и трудный путь»

Да, вы правы. Именно вдова идет по нему, именно она перед сном каждый вечер плачет, именно она потеряла друзей, разочаровалась в семье, именно на нее все смотрят, чтобы оценить, как она теперь будет принимать решения. Но, естественно, она думала, что это не трудный путь, а легкая прогулка, а вы смогли раскрыть ей глаза.

Светлана:

– Чем старше я становлюсь, тем лучше понимаю, что все рецепты есть в старых сказках. Самый известный, вероятно, – рецепт счастья: они жили долго и счастливо и умерли в один день. В детстве мы обращаем внимание на первую половину этой фразы.

Вторую, как любые разговоры о смерти, предпочитаем пропускать мимо ушей. Мудрость второй половины пожелания понимаешь в тот день, когда твое «счастливо» заканчивается. Любимый человек умирает, а ты остаешься жить дальше.

Через некоторое время после того, как я овдовела, у меня начались провалы в памяти. Я теряла вещи, забывала имена, путалась в событиях. Я так боялась сойти с ума, до такой степени не понимала, что со мной происходит, что держала это в себе.

Я чувствовала, что окружающие меня люди, которые поддержали меня, надеются, что я приду в себя, перестану убиваться, приму жизнь такой, какая она есть, и «буду жить дальше». И я очень старалась оправдать их ожидания, уже не вспоминала вслух, не плакала прилюдно. Только сил даже на привычные ежедневные дела у меня практически не было. Не только любимая работа, но и самые обыденные вещи делались с огромным трудом и волевым напряжением.

В тот день я потеряла банковскую карточку и чуть не сорвала важную встречу. Был один из обычных тяжелых и бестолковых дней первого полугодия после потери. Вечером я зашла в магазин и возле кассы, в коробке «Все по 30 рублей», увидела книгу «Вдова вдове».

Книга открылась на главе «Где я забыла свою голову?». И я заплакала от того, что хоть кто-то меня понимает, и купила книгу.

После первой годовщины Володи я сделала довольно подробный конспект книги и выложила его в «Живом журнале».

Они выдавливали из себя «Держись» и пропадали

Анна:

– Со Светой мы познакомились в ЖЖ, и, когда начали общаться уже по-настоящему, узнали друг о друге больше, меня все время не оставлял образ: вот есть минное поле, и первый сапер – это Света. А я иду за ней и ступаю туда, где, скорее всего, можно пройти.

Когда Света выложила в «Живом журнале» конспект книги «Вдова вдове», мой муж еще был жив, но мы знали, что скоро он умрет.

Так получилось, что еще при жизни мужа я столкнулась с беспомощностью окружающих – они не знали, как нас поддержать.

Болезнь мужа была долгой, в последние девять месяцев она дала тяжелые неврологические осложнения. Думаю, не нужно объяснять, что это значит. Друзья приходили, прятали глаза, иногда плакали, выдавливали из себя: «Держись, звони, если что», – и пропадали. Сейчас я не обижаюсь, им было действительно очень тяжело, особенно с учетом отсутствия личного опыта – и отсутствия традиции вербализации сочувствия и организации практической помощи.

Когда я увидела конспект Светы, первая мысль была: да, это то, что нам всем нужно. И через неделю после смерти мужа я поделилась этим конспектом с друзьями, присовокупив четкое послание от себя: «Я хочу, чтобы вы были рядом со мной, и чтобы это было полезно для нас всех». Верю, что этим я уберегла себя от многих – искренних, но убийственных – реплик в духе «Держись, ты сильная, у тебя сын, все пройдет, впереди целая жизнь, Денис с вами», а друзей уберегла от ощущения невозможности помочь, которая и становится причиной таких реплик, и от следующего за этим ощущения мучительной неловкости.

Ужасают злость и гнев – ведь это «неправильные» чувства

Светлана:

– Женевьева Гинзбург не побоялась написать о том, что ужасает каждую вдову. Что самое первое чувство, которое ты испытываешь, когда понимаешь, что вдовство и потеря отца – это то, что случилось с тобой и с твоими детьми, – огромная злость и гнев.

Я потеряла мужа дважды. В первый раз – когда случился обширный правополушарный инсульт. Того взрослого, заботливого, ироничного и любящего человека, с которым я счастливо прожила пять лет, отца нашей двухмесячной дочери, не стало после минуты кислородного голодания участка его мозга.

Наша дочь уже не была с ним знакома, последствия ишемии для его характера были необратимы. Мне семь лет подряд почти ежедневно, извиняя его поступки, приходилось говорить себе и окружающим: нет, это не Володя, это его болезнь. Это не было ни подвигом большой любви, ни высоким пониманием долга. Я не рассматривала других вариантов, кроме как остаться семьей в эти семь лет.

И дело было не в том, что я давала клятвы на венчании, хотя я и уверена, что без Божьего благословения нашему браку мы бы не справились. Он не восстановился полностью ни физически, ни эмоционально. Но он увидел, как росла дочка, он продолжал быть ее отцом и моим мужем.

А потом Володя сломал шейку бедра, и второй тромб после операции или во время ее разорвался в легких и вызвал тромбоэмболию. Он провел в коме десять дней. И пять из них я знала, что надежды уже нет. Что молиться можно только о тихой, непостыдной и безболезненной кончине. И никакой кротости, никакого смирения у меня не было, была ярость от того, что это случилось с ним, со мной, с дочкой. Что он бросает нас, опять бросает нас, навсегда бросает нас именно тогда, когда так нам нужен!

Это длится недолго, но – помоги, Господи, каждой вдове в эти дни. Потому что помимо боли и гнева она чувствует стыд, понимая, что это «неправильные», недостойные чувства.

Не допускать, чтобы жена одна выбирала обивку гроба

Анна:

– Главное, что я повторяла, приходя на кладбище в первые два года – «Как ты мог, как посмел?» Во время болезни такого не было, сначала Денис боролся, и его энергия и мужество держали меня в тонусе. В последние месяцы стало не до того. А после смерти обида и гнев не давали дышать: ты всегда был сильным, ты обещал любить и беречь меня всю мою жизнь, как же ты мог оставить всех нас и свалить все на меня?

…Я счастливая – друзья сплотились вокруг нашей семьи так, что сорок дней после смерти мужа, наверное, образец того, как должно быть. Вся логистика, все перемещения – не только мои, но и родителей мужа, моей мамы, нашего сына, – были продуманы и организованы не мной.

В процессе организации похорон – а это жуткий своей обыденностью процесс – меня вызывали только тогда, когда без моего слова действительно нельзя было принять решение, и рядом всегда стоял кто-то, готовый подхватить, обнять, дать лекарство. Финансы – тут даже нечего говорить, объем помощи был большой.

Помню, на отпевании я подумала – а ведь сейчас я могу упасть в любую сторону, меня поймают тут же. И осознание этого тоже поддерживало.

И даже несмотря на такую мощную, всеобъемлющую, умную поддержку, мне было тяжело. Мою реакцию на абсолютно тактичный и уместный вопрос коллег мужа – они организовывали гражданскую панихиду и поминки – трудно описать. Меня спросили, чего я хочу, как я считаю нужным (кажется, где во время панихиды поставить гроб). О чем я думала тогда? Не смейте говорить в одном предложении слова «гроб» и «Денис». Я хочу не слышать о таком. Я хочу не быть. Не видеть, что вы живы, а он нет. Выразилось это, конечно, в слезах: дальше вода, лекарство…

Мне жутко представить, что приходится пережить вдовам, у которых нет такой поддержки, какая была у меня.

…Перевести денег, приготовить еду, предложить поесть (не факт, что получится, но стараться стоит). Обязательно быть рядом в морге, на кладбище. Не допускать, чтобы женщина в одиночку выбирала цвет обивки гроба, в одиночку разговаривала с администрацией кладбища, в одиночку забирала урну после кремации. Быть рядом с носовыми платками, водой, нужным лекарством, теплой кофтой. И не стараться дать логичные или утешительные ответы на вопросы: «Почему он? Почему мы? Как такое могло случиться?» Их нет, этих ответов.

Здесь – больше никогда

Светлана:

Анна:

– После сорока дней стихает движение вокруг, тот поддерживающий шум, который не позволял тебе остаться одной. Эти сорок дней тебя будто носят на руках. Друзья и близкие горюют рядом.

После сорока дней вступает в свои права повседневность, она отзывает людей к себе. Да, и именно тогда приходит осознание: «Здесь – больше никогда».

Можно верить и не верить в Бога и жизнь вечную. Я верю, и по-прежнему с верой и надеждой произношу слова «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Но и эта вера не отменяет того, что здесь – больше никогда. Тепло тела, улыбка, голос – их ты больше не почувствуешь никогда.

Как невыразима словами полнота близости между мужем и женой – так невыразим словами и ужас этой потери, и телесный, и другой.

Скверный характер и чистка рядов

Светлана:

– Потом вдова учится принимать решения: от очень серьезных до бытовых. Сколь бы она ни была самостоятельна раньше, в этот период она неизбежно выйдет на новый уровень. Очень у многих вдов личность изменится так сильно, что это повлияет и на межличностные отношения. Окружающие будут говорить об испортившемся характере, вдова – о чистке рядов. А потом будет выработана какая-то новая жизненная стратегия, которая действительно позволит «жить дальше». Как пишет Гинзбург, на это в среднем уходит два года.

Главное, что осталось в сознании и сердце после прочтения этой книги, – я выживу. Но мне понадобится время. Много времени. И сострадание к себе, нестыдная жалость к себе и понимание необходимости экономить силы.

С тех пор, как я прочла книгу, прошло больше шести лет. Таких же честных и дельных книг на эту больную тему мне больше не попалось. Откровенно говоря, мне вообще больше не встречалось книг на эту тему. Ни переводных, ни написанных по-русски. Я обращаю на это внимание. И вижу, что даже в книгах и фильмах вдова редко бывает сколь-нибудь прописанным персонажем. Вдовы моложе 60 лет встречаются, кажется, только в книгах о войне и классической литературе.

Трудности адаптации вдовы к своей новой социальной роли увеличиваются еще и потому, что общество отказывается признать, что такая роль существует. Что вдова – это не обязательно старушка в черном платке.

«Знак вдовы» – что выбрать

Анна:

– Помню, первое время очень хотелось иметь какой-то знак, который оповещал бы всех о том, что я вдова. Черной одежды на все случаи жизни у меня не было. Кольцо на безымянном пальце левой руки – кто его видит и замечает?

Так нужен был этот знак, как белая палочка у слепого, который бы говорил людям: осторожнее с ней, не подходите с предложением романтической турпоездки для двоих (случилось ровно через две недели после смерти мужа), не пугайтесь, если она заплачет в, казалось бы, рядовой ситуации («А сын, наверное, на папу похож?», «Покажите, пожалуйста, согласие отца на выезд ребенка» и т.п.).

Нас не видно.

Светлана:

– Я годами училась говорить: «я вдова». И училась спокойно принимать разные варианты реакции на это слово. От «простите, не знал» до «такую цветущую женщину можно только поздравить с тем, что она свободна» (это было на пятом году, на итоговом рабочем собеседовании, и я промолчала).

Из книги Женевьевы Гинзбург мы знаем, что в других странах для вдов существуют группы поддержки. Почему их нет у нас? Потому что нет традиции. Потому что первые годы просто не до того, чтобы куда-то идти с этим. Более того, если ты говоришь, что вдов не так мало, как может показаться, то почти наверняка услышишь в ответ про «избирательное восприятие», про то, что «на самом деле» это единичные случаи.

У вдов первых лет очень мало собственных ресурсов для того, чтобы сначала научиться быть вдовой, а потом принять эту часть себя и позволить своей личности жить и развиваться дальше.

И подруга, которая понимает то, что ты чувствуешь, бесценна. Со своими легче, потому что многие вещи не надо объяснять. Я помню, как на выставке Зинаиды Серебряковой мы с Аней одновременно начали считать, сколько же художнице было лет, когда она овдовела. Потому что для нас обеих это значимый факт биографии, которым она не исчерпывается, но без которого многое, я уверена, будет понято неверно.

Но ты же не будешь ходить с флагом «я вдова». Нет мест, где мы можем собираться, нет внешних однозначно понимаемых идентификаторов, черное сейчас носят даже подростки.

Мы лишены традиции соболезнований

Анна:

– Завидую людям досоветских времен – из-за того, что у них были подпорки в виде традиций. Сложившиеся, уместные, но вместе с тем человечные формулировки соболезнований. Народные плачи. Каждому – то, что помогало выразить невыразимое. Умирающий Пушкин просил отправить Гречу короткую записочку – у того умер сын: «Поклонитесь ему и скажите, что я принимаю душевное участие в его потере». Душевное участие в его потере!.. Мы лишены этого языка, у нас есть только газетное «выражаем глубочайшие соболезнования», «скорбим вместе с вами». Нам еще предстоит найти слова.

Светлана:

– В древних книгах отдельным, особо оговариваемым нехорошим поступком или даже преступлением считалось «обидеть вдову». Экономическая активность женщин и, вероятно, сердечная черствость и жуткий страх наших законодателей перед любым упоминанием о смерти изъяли вдов из современного правового поля. Вдовы есть только у Министерства обороны. «Гражданская» вдова с несовершеннолетним ребенком не защищена, например, от сокращения на работе (нет, она не считается одинокой матерью, которую по закону можно сократить только с условием щедрых выплат).

Выбирая «не замужем», я чувствую себя оплеванной

Анна:

– Прошло полтора года после смерти мужа, я оформляла страховку на машину, девушка-менеджер среди прочего спросила меня о семейном положении. Я ответила – вдова. Она покраснела, едва ли не заплакала, извинилась и сказала: «Здесь нет варианта “вдова”, здесь есть “замужем” и “не замужем”».

Вечером я рассказала об этом знакомым, возмущаясь, что это же какая-то глубинная неправда: я была замужем, я не в разводе теперь, я вдова. Меня мягко укорили: зачем раз за разом ставить людей в неловкое положение, очевидно же, что системе просто нужно знать, есть у тебя сейчас муж или нет. Так что – не замужем. Кивни, промолчи.

«Ставить людей в неловкое положение»! С этим, наверное, сталкиваются все вдовы в нашем едва начинающем говорить социуме.

«Я вдова». – «Извините, я не знал/не знала». За что вы извиняетесь? Это лишь один пункт из того перечня, который может меня охарактеризовать: женщина, мать 13-летнего сына, журналист по образованию, православная христианка, вдова… Однако, сама того не замечая, уже ты начинаешь извиняться: извините за ту неловкость, которую вы чувствуете, но я вдова.

Светлана:

– Формы анкет для соискателей, резюме и личного листка по учету кадров не содержат такого варианта ответа на вопрос о семейном положении.

Я знаю, что не все меня поймут. Но каждый раз, выбирая «не замужем», я чувствую себя оплеванной. Потому что меня заставляют отказаться от памяти, от того, что делает, сделало меня такой, какая я есть. И, если посмотреть на эту ситуацию совсем приземленно, практично, лишают конкурентного преимущества на старте. Потому что все вдовы, которых я знаю, работают, как звери, и, справившись с тем, с чем им пришлось справиться, не боятся никаких трудностей на работе, разве что дальних и долгих командировок, пока дети маленькие.

Разговоры о будущем и проблема, которую нельзя решить

Анна:

– Мало от чего я впадала в такое остервенение (именно это слово, увы, да), как от того, когда со мной пытались говорить о будущем. «Жизнь длинная, ты еще молодая, ты еще сможешь, встретишь, будешь счастлива, родишь». Кому, как не женщине, только что потерявшей мужа – неважно, скоропостижно или после долгой болезни, – знать, что жизнь может быть до обидного коротка, что она может оборваться страшно и неожиданно, что счастья, увы, никто не гарантирует.

Будущего может не быть. Да и просто нельзя говорить женщине, потерявшей половину тела (а это буквальное ощущение), что нарастет новая половина «лучше прежней». Разговоры про «новых» детей – это, по-моему, абсолютное табу.

Еще хуже были рассказы о вдовстве безупречном. Наталья Николаевна Пушкина, вдовевшая семь лет. Чья-то подруга, так и не вышедшая больше замуж, посвятившая всю себя памяти мужа. От таких примеров хотелось завыть волчицей.

Светлана:

– Как и от слов «ты и ваша дочка всегда будут для нас напоминанием о Володе» – я не мемориальный музей, я живой человек! По возможности, не провоцируйте такие всплески.

Ментально вдова в первые годы – это незаживающая рана, ходячая травма, проблема, которую нельзя решить.

Это не вопрос квалификации и количества денег, которые вы ей – и спасибо за это! – готовы дать на похороны. Это вопрос сострадания, в том числе публичного.

Моя подруга, которая повисла на мне от той минуты, когда мы выходили из церкви, и до самого конца поминок, потом извинялась за то, что, может быть, не дала возможности родственникам подойти ко мне. Но она никого не оттерла, все так были готовы к тому, что я «сильная женщина и буду держаться достойно». С некоторыми из этих людей мне до сих пор не о чем говорить, а та подруга стала сестрой, потому что была рядом, просто была рядом и держала за руку в эти часы.

Этот отсчет не прекратится, пока мы живем

Анна:

– Наверное, никто не может быть мудрее жизни, которая идет, едет и вывозит куда-то. Никакие слова не могут быть сильнее этого неумолимого, вечного, ранящего, но и врачующего движения.

Как ни странно, мне помогли люди, которым было много больнее, чем мне – родители мужа. Помогли без особых слов, просто своим опытом. В их семьях был опыт вдовства – и жизни после него. Мать свекрови потеряла мужа на войне, но после встретила мужчину, вышла замуж, родила еще одну девочку, жила с ним до самой смерти, дочек – кто родная по крови, кто нет – он не различал.

Мать свекра овдовела уже зрелой женщиной, неожиданно, в мирное время. Семья их была живой, слаженной и гармоничной, но чуть больше, чем через год после смерти мужа, случилась другая встреча, и с этим мужчиной они уже не расставались до его смерти. В силу возраста, привычек и многих других сложностей это был не привычный брак, скорее, хозяйственно-гостевое партнерство, но то, что счастье в этом союзе было – бесспорно. Так вот, мои свекры никогда не забывали этого опыта и – всегда ненавязчиво – транслировали мне: жизнь идет.

…Прошло шесть лет у меня, семь лет – у Светы. Этот отсчет, видимо, не прекратится, пока живем. Эта временная шкала – тоже мы, как и все, что принесла и забрала эта потеря.

Чтобы тебя услышали – нужно сформулировать и сказать. Чтобы поняли другие – нужно понять себя самой. Понять и то, что ты человек с травмой, с сильно, критически потраченным ресурсом.

Рана зарастает, остается шрам. Нет, даже не так. Это не увечье, а новый внутренний ландшафт.

И с горечью, смирением, но и со смехом (черный юмор вдов! хорошо, что есть подруга, с которой можно так посмеяться) понимаю еще одну правоту Женевьевы Гинзбург: встреть муж меня сейчас, такую – наверное, вряд ли бы увидел и полюбил. И это – тоже жизнь.

Наверное, с этих слов нужно было начинать. Но весь текст выше для нас – не резюме, а только вступление к болезненному, но очень нужному нам (а может, не только нам) разговору, общению. Так что закончу этими словами.

Меня зовут Анна. Мне 37 лет. Я вдова. Я жива. Я не знаю, что будет дальше. Но я хочу сказать о том, что было и есть.

Вдова, как с точки зрения разнообразного религиозного сообщества, так и просто традиций многих народов, почти не считается человеком вообще. Это связано с мнением, что жена должна быть позади мужа, при его жизни, так и уйти вслед за ним после его смерти.

Но возможен же повторный брак, раз физически и официально она так же свободна, как и разведенная женщина? На этот счет существует масса мнений, гласящих как разрешение, при соблюдении определенных условий, так и полнейший запрет на повторный брак для женщины, у которой муж умер.
Рассмотрим разные точки зрения на счет - почему нельзя жениться вдове?

Религиозные причины - почему нельзя жениться вдове?

Современное православное мнение частично разрешает повторный, хотя и традиционно это считается грехом. Так как умерший муж неуютно себя почувствует на том свете. А значит рассчитывается как измена. Что считается страшным грехом.

При этом кришнаитство накладывает полнейший запрет на повторный брак вдовы. Вдовую женщину лишают возможности жить в миру, отправляют в место «оживания» всех подобных, для проведения оставшегося времени в поклонению Кришне и вспоминаю мужа.
Мусульманская же религия наоборот призывает жениться на вдовах или разведенных женщинах не одной крови с бывшей женой, и даже брать не первой, не единственной женой.

На основе анализа выделим основные причины, почему нельзя жениться на вдове:

• умерший муж будет ревновать, и строить козни;
• нарушение верности вдовой;
• духовное присутствие всех и умерших и живых в одной семье.

Условные страхи - почему нельзя жениться на вдове

Сказок и страхов людских достаточно, основные из них приведем тут:
возможно это «черная вдова», т.е. скоро мужчина умрет так же, как предыдущий;
сложность выстраивания взаимоотношений с детьми вдовы от умершего мужа.

К добровольному вдовству, обоих полов, не обязывает законодательно, но все равно относится к ним общественность с долей опасения и ограничивает общение.
Представим мнение о сроках повторного брака для вдовы, тут существует несколько версий, кто говорит 2, кто 3 года, кто указывает минимум 1 год.

Считается что, если вдовец женится на вдове, то окружающие считают их пару более правдивой, недели их предыдущие браки.

Национальные мнения

Обозначение понятия «вдова» или «вдовец » в немецком языке обозначает «обкраденный» (Witwer). На основании этого - человек нуждается в утешении и восполнении утерянного. То есть брак с вдовой или вдовцом в достаточной степени являются общественно оправданными.

По - французски оно обозначает - неженатый, незамужняя. То есть женщина или мужчина являются полностью освобожденными от предыдущих отношений и способны опять создать семью.

Хотя в еврейском языке понятие «вдова» (alemanah) в переводе на русский обозначает «немой». То есть идентично Индии, вдовы считаются потерянными для общества.

Подведем к выводу - жениться на вдове, в современном мире, по большей степени разрешено, хотя необходимо учитывать определенные условия. А так же выражение общественного статуса, обусловленное общественным мнением.